В начало

Материалы

Координаты

Карта сайта

Ресурсы

Архив

журнал "Философские науки"

«Русский Давос»

Курсы PR

Леонид ЖУКОВ,
17.04.11

ПРЕДИСЛОВИЕ

Данный текст является творческим пересказом книги Н. Лумана «Социальные системы. Очерк общей теории». Пер.с нем. И.Д.Газиева, СПб.: Изд.фирма "Наука" РАН, 2007.

Несколько пояснений к обозначениям текста:
Под рубрикой «КОНСПЕКТ» и далее без отступаидет текст автора, посути, являющийся пересказом текста Лумана. Под рубрикой «КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ» идет текст автора.Выделение с отступом и тире – цитата из текста Лумана. В острых скобках <…> подставлены слова автора в цитату из Лумана, сохраняющие идентичность лумановского текста. Выделение с отступом без тире, но с обозначением вначале «ЛЖ.» – поясняющий текст автора.Выделение с отступом без тире без каких-либо обозначений вначале – комментарий самого Лумана. Выделения жирным – автора; выделения курсивом – Лумана.

КОНСПЕКТ

Отсутствие теории в социологии.

• Социология находится в теоретическом кризисе. Эмпирические исследования, в целом действительно успешные, увеличили наши знания, но не привели к единой социологической теории.
• <Социология> не может обосновать особенность своей предметной области и своего единства в качестве научной дисциплины.
• <Теоретическая> неопределенность является одновременно следствием и причиной отсутствия собственной единой теории в социологии, на которую можно было бы ориентироваться как на образец, как на «парадигму».

Общее (минимальное)требование к теории – возможность сравнений.

• Под теорией иногда понимают эмпирически проверяемые гипотезы о взаимосвязях между данными, иногда — усилия, прилагаемые в области понятий, в довольно широком, не очень определенном смысле.Правда, минимальное требование к теории обще обоим направлениям: теория должна открывать возможность сравнений(15).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

В психотерапии, как и в социологии, также отсутствует единаяпсихотерапевтическая теория. Однако при этом существует все увеличивающееся множество частных теорий, каждая из которых, пожалуй, могла бы приписать себе статус единой теории, если бы конкурирующие подходы не полагали себя таковыми же. В отсутствие единых критериев оценки ни один из подходов не может получить решающего перевеса. Как уже не раз отмечалось, здесь естественнонаучные критерии оценки эффективности той или иной теории, отсутствуют, хотя зачастую сохраняется наукообразность в качестве фирменного имиджанадежности и достоверности. Особенно это касается теорий, претендующих на государственную поддержку.

В общем, словами Лумана, любую терапевтическую теорию можно описать как «усилия, прилагаемые в области понятий, в довольно широком и не очень определенном смысле». А наукообразность как прилагаемые к данным усилиям попытки«эмпирически (статистически или я бы сказал, - социологически) проверить гипотезы о взаимосвязях между данными». Вместе с тем, терапевтическая статистика, как и социологическая, терпит фиаско в деле обоснования теории.

Вместе с отсутствием единой теории отсутствует и ясное представление о предмете психотерапии. О чем говорят терапевты? – О сознании, чувстве, человеке в целом или, скажем, о его теле? На звание предмета психотерапии могли бы также претендовать представления об аффекте, личности, характере, архетипе, мышлении, психике и проч. Быть может, единственное, что можно сказать об этом предмете, касается общего деления теорий ориентированных либо на метод, либо на описание в форме той или инойфеноменологической онтологии, описываемой вслед за Фрейдом на языке сущностной терминологии. Аналогично можно было бы поделить теории на телесно-ориентированные и когнитивно-ориентированные (при этом, похоже, истинно фрейдовская традиция ведет в сторону телесно-ориентированных подходов). Но и здесь едва ли мы сможем провести четкую границу.

КОНСПЕКТ

Место единой теории в социологиив настоящее время занимают классические образцы.

• Классики есть классики, потому что они классики; они удостоверяют себя в сегодняшнем употреблении посредством самореференции.

То или иное описание классического образца можно классифицировать как «синдром теории». Дальнейшее теоретическое развитие суть комбинацияназванных «синдромов».

• На более абстрактном уровне отсюда (из классических образцов, - ЛЖ) возникают такие «синдромы теории», как теория действия, теория систем, интеракционизм, теория коммуникации, структурализм, диалектический материализм, — вот краткие формулы для комплексов имен и идей.Тогда новое можно ожидать от комбинаций. В марксизм вводится немного системной теории. Оказывается, что интеракционизм и структурализм вовсе не такие уж разные, как считалось. Веберовская «история общества», понятие, приемлемое и для марксистов, систематизируется при помощи парсоновской техники перекрестного построения таблиц. Теория действия реконструируется в качестве теории структуры, теория структуры — в качестве теории языка, теория языка — как теория текста, теория текста — в качестве теории действия.

Результатом бесконечного умножения «синдромов теории» является, по-луману, «чистая комплексность» или сложность, которая локально может быть описана, но никогда – окончательно. Всеобщность этой имеющейся, но неопределенной до конца «чистой комплексности» как раз и становится тем единством, которое может быть названо в качестве предмета социологии.

• Единство социологии выступает не как теория и, тем более, не как понятие ее предмета, а как чистая комплексность. Дисциплина не только становится необозримой, но и приобретает единство в своей необозримости (16).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Теоретический бум в психотерапевтической практике приводит к увеличению ценности классических образцов. Если нет объективных критериев эффективности, таким критерием становится историческая длительность существования школ. С этой точки зрения фрейдовскому психоанализу, как первому исторически признанному направлению, нет равных на рынке терапевтических теорий.

Увеличение количества терапевтических теорий ведет, как и в социологии, к «чистой комплексности». И также точно «психотерапевтическая дисциплина», словами Лумана, «не только становится необозримой, но и приобретает единство в своей необозримости». Речь сегодня идет не столько о различии отдельных терапевтических направлений, сколько об их общемотличии от явно ненаучных подходов вроде астрологии, оккультных практик, мистицизма и разного рода шаманства и экстрасенсорики. Ограничением статуирующим и конструирующим здесь «научную» теорию в отличие от ненаучной выступает ссылка на историческое происхождение (генеалогия, ведущаяся от классического образца), либо отсылка к естественнонаучному основанию – биологическому или физическому.

Таким образом, действительным основанием имеющихся терапевтических теорий, как и в случае с социологией, служит самореференцияклассических образцов и общепризнанных на бытовом уровне представлений естественных наук (бытового самоописания системы науки). Перефразируя Лумана, психотерапия есть психотерапия, потому что она психотерапия. В отличие от нетерапевтических практик, основывающихся, в конечном счете, на чем-то незыблемом, находящемся вне себя; как правило, на Вере, либо на аналогичном авторитете естественных наук.

Если психотерапию (как и социологию) рассматривать как теорию, расположенную на стыке естественных и гуманитарных наук, следовало бы поискать сходства исторически сложившихся и развиваемых в практике (гуманитарных) представлений с естественнонаучными, желательно в системах как можно более далеко отстоящих друг от друга, например, психическими и физическими или между группами и биоценозами и т.д. Таким образом, было бы реализовано лумановское минимальное требование к теории как «возможности сравнений». Такого рода сравнений мы немало найдем сегодня в терапевтических теориях, однако эта работа ограничивается лишь общими, базовыми метафорами, лежащими в основе той или иной теории и придающими ей наукообразность. Иными словами, они выполняют скорее статусную, а не операциональную роль в терапевтической практике.

КОНСПЕКТ

«Чистая комплексность» сутьоснова единой социологической теории по Луману. Иначе ее можно определить как неопределенность. Неопределенность отличается от «ничто» наличием «чего-то», а также отличается от случайности наличием закономерностей, правда, неизвестных до конца. Здесь можно сказать, что речь идет даже не о социологической теории, а о возможности теории как таковой – об общем философском подходе Лумана. Это то, что он называет далее «натуралистической эпистемологией», правда, натурализм его в таком – философском – масштабе ограничивается, по сути, одним утверждением – «там что-то есть».

• Таким образом, речь идет об отношении комплексности и транспарентности. Можно выразиться иначе — об отношении нетранспарентной и транспарентной комплексности. Отказ от создания единой социологической теории уводит не от этой проблемы, а лишь от ее постановки. Однако именно с этого начинается работа над такой теорией. Она полагает свое предметное отношение в качестве отношения необозримой и обозримой комплексности. Она никогда не обещает отражения предметной реальности во всей ее полноте, исчерпания всех возможностей познания предмета, а отсюда и исключительного права на истину по отношению к другим, конкурирующим теоретическим разработкам.

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Утверждение, что с «отказа от создания единой социологической теории начинаетсяработа над такой теорией» в точности соответствует первому шагу в 12-шаговой системе излечения от алкоголизма, требующей от участника признать невозможность этого излечения. Таким образом, теория начинается с парадокса или проблемы и это симптоматично для данного класса теорий, занимающихся не вещами (как в «староевропейской» традиции), а проблемами – в новой научной парадигме.

КОНСПЕКТ

Итак, определившись с наличием «чего, что есть», мы редуцируем это «что-то», давая ему наименования: социальное, психическое, физическое, биологическое. Но каждая из этих сфер остается открытым горизонтом также как и все они вместе взятые. Иначе эти горизонты можно представить как модусы, по аналогии с модусами Спинозы.Забегая вперед, я бы сказал, что эта конструкция хорошо корреспондирует с представлениями о взаимопроникновении, структурной сопряженности и ко-эволюции.

• Такая теория, пожалуй, претендует на универсальность охвата предмета в том смысле, что она в качестве социологической теории занимается всем социальным, а не только его фрагментами (например, социальным расслоением и мобильностью, особенностями современного общества, типами социального взаимодействия и др.).

Наконец, мы возвращаемся к началу разговора о теории – к первому действительному (эмпирически выведенному, аможно сказать, - интуитивно усмотренному) ее основанию – к самореференции. Замыкание происходит в тот момент, как в число предметов теоретического рассмотрения попадает и сама теория. Такого рода теории – описывающие, в том числе, и самих себя – Луман называет универсальными.

• Теории, претендующие на универсальность, легко узнать по тому, что они сами выступают в качестве своего собственного предмета (если бы они исключали его, то отказывались бы от универсальности). Тем самым и это справедливо для всех «глобальных теорий» (например, и для квантовой физики), определенные разделы классической теории науки утрачивают силу; прежде всего все то, что имеет дело с независимым подтверждением (доказательством) истинности теории. Таким образом, всегда можно будет заявить, что я вкусил ложного яблока, не того, что с древа познания. Тем самым всякий спор можно загнать в область неразрешимого. Однако в таком случае можно, пожалуй, потребовать, чтобы критик развивал для области применения теории адекватные альтернативы и не ограничивался ссылкой лишь на свою теорию (17).

Таким образом, основанием теории на философском уровне является тождество: «чистая комплексность» есть «чистая комплексность» или неопределенность есть неопределенность. Пожалуй, это утверждение годится не только для социологической теории, но и для любой другой.

• Таким образом, теории, претендующие на универсальность, являются самореферентными. Посредством своих предметов они всегда изучают кое-что и о самих себе.Поэтому они сами по себе нуждаются в том, чтобы задавать себе смысловые ограничения — например, понимать теорию как разновидность практики, как своего рода структуру, своего рода способ решения проблем, своего рода систему или программу принятия решений (18).

Теория опирается на практику, практика – на теорию. На этом самореферентный круг теории, превращающейся в практику и практики – в теорию, замыкается. Уже названная редукция первичной неопределенности (дифференцирующая на модусы социального, психического, физического и биологического) в силу самореференции так же точно годится для первичного основания, как и понятие «чистой комплексности». Так, в частности, самоопределяет себя принцип (теория) и операция (практика) дифференциации.

• Так, универсальная теория, в том числе и в качестве теории дифференциации, может понимать себя как результат дифференциации. Ограничение, оправдывающее звание теории по отношению к ней, заложено в этом отсутствии произвольности в ее полаганиина самореференцию(18).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Здесь, если вслед за Луманом двигаться по пути построения единой психотерапевтической теории, следовало бы сказать, перефразируя на старый лад: «вначале была неопределенность» – положение, хорошо согласующееся идеями Александра Сосланда. Впрочем, лумановский подход, как скоро станет ясно, избегает даже такой определенности. Поэтому, что было «вначале» нам неизвестно. Или иначе – «начало» так же неопределено, как и последующая необозримая комплексность. Зато нам дано «имеющееся сейчас», а в нем общетеоретический принцип самореферентности, исключающий, по Луману, произвольность в полагании на себя «теоретического имеющегося», который задает смысловые ограничения. «Например, понимать теорию как разновидность практики, как своего рода структуру, своего рода способ решения проблем, своего рода систему или программу принятия решений». В частности, как я понимаю, понимать теорию как традицию поведения участников психотерапевтического сообщества, как способ принятия решений (в том числе, и по вопросам истинности тех или иных утверждений) в терапевтических организациях, как общепринятый (и потому трудно изменяемый; либо принципиально неизменный, если речь идет об аксиоматике) набор представлений и теорий в рамках той или иной школы или направления и т.д.

Суммируя сказанное, я обозначил бы рядпрозвучавших представлений, каждое из которых можно рассматривать как базисное для единой психотерапевтической теории (впрочем, как и для теории более широкого масштаба), а именно: неопределенность, «чистая комплексность», самореференция, редукция, дифференциация, сфера, горизонт, модус, теория, практика.

Наконец, возвращаясь к существующему положению дел в психотерапии, видно, что при фактическом отсутствииединой теории,всегда остается возможность иного взгляда на уровне терапевтической практики, черпающей свое основание в интуиции терапевта; взгляда, к которому приложимы названные выше общие представления, благодаря чему он может претендовать на статус общей теории. Вопрос лишь в том, чтобы работало требование сравнения этой теории с другими – вот где, по Луману, находится критерий истинности выдвигаемых гипотез. Соответственно, практика научного развития терапевтических теорий, прежде всего, заключается в развитии такого сравнительного анализа, а не в социологических подтверждениях «эффективности метода», показывающих разве что «среднюю температуру по больнице», но ничего не дающих практикующему терапевту в части развития аппарата его интуитивного усмотрения закономерностей каждого частного случая. Тут, как пишет Луман, «можно, пожалуй, потребовать, чтобы критик развивал для области применения теории адекватные альтернативы и не ограничивался ссылкой лишь на свою теорию».

КОНСПЕКТ

Резюмируя сказанное, Луман формулирует три различения, обозначающие основные препятствия построениюсоциологической теории.Но эти же препятствия/различения следует рассматривать как основу теории.Вот они:

• Универсализм.
• Собственные критерии познания (натуралистическая эпистемология).
• Негэнтропия или комплексность.
• (1) Речь идет о формулировании универсальной теории социологии, на что со времен Парсонса больше никто не отваживался. Однако царство предметов, относящихся сюда, более не полагается субстанционально как фрагмент мира (faitssociaux), рассматриваемого социологией извне. Оно не понимается и лишь как коррелят своего аналитического понятийного изображения в смысле «аналитического реализма» Парсонса. В гораздо большей степени оно мыслится как совокупный мир, относящийся к системной референции социальных систем, т. е. к различию системы и окружающего мира, характерному для социальных систем.
• (2) Другой аспект, следующий отсюда, состоит в различии теорий, построенных либо асимметрично, либо замкнуто. Универсальная теория рассматривает свои предметы и саму себя в качестве одного из предметов как самореферентные отношения. Она не полагает бесспорных теоретико-познавательных критериев, а делает ставку, подобно многим философам и естествоиспытателям в последнее время, на натуралистическую эпистемологию. Это опять-таки означает, что ее собственный способ познания и принятие либо отклонение ею критериев познания выступает для нее чем-то происходящим в ее собственной области исследования, т. е. в одной из дисциплин подсистемы науки современного общества.

ЛЖ. Относительно различия«теорий, построенных либо асимметрично, либо замкнуто», здесь могут быть полезны следующие замечания Лумана: «Концепция самореферентно-закрытой системы не противоречит открытости систем окружающему миру; закрытость самореферентного способа оперирования является, скорее, формой расширения возможных контактов с окружающим миром. Конституируя элементы, более приспособленные к определению, она усиливает комплексность окружающего мира, возможного для системы. Это положение противоречит как классическому противопоставлению теорий закрытых и открытых систем, так и понятию аутопойесиса Матураны, требующего другую систему в качестве наблюдателя для создания отношений между системой и окружающим миром.» (69)… И далее: «В этой особой области смысловых систем, которая будет интересовать нас в дальнейшем опять-таки лишь выборочно, а именно в отношении социальных систем, отнесение смысла к окружающему миру (например, отнесение причинности вовне) может использоваться для решения проблемы циркулярности, содержащейся во всякой самореференции. Самореференция и данные тем самым взаимозависимости всех смысловых моментов сохраняются; однако ссылка на окружающий мир вводится внутренним образом в качестве прерывателя взаимозависимостей — система асимметризирует себя саму!» (70)

• (3) Здесь следует принять во внимание расхожий упрек в децизионизме. Он не совсем безоснователен. Системы способны к эволюции, если способны разрешать неразрешимое. Это справедливо и для систематических теоретических разработок, и даже для самих логик, как то можно доказать со времен Гёделя. Однако это отнюдь не сводится к произволу некоторых (или даже всех) отдельных решений. Его предотвращает негэнтропия, или комплексность. Таким образом, существует еще и третье препятствие. Социологическая теория, намеренная консолидировать отношения внутри дисциплины, должна стать не просто сложнее, а намного комплекснее по сравнению с тем, что предполагали классики дисциплины, их толкователи и даже сам Парсонс. Это требует другой техники построения теории, касающейся ее внутренней и внешней устойчивости и способности к присоединению, и не в последнюю очередь требует включения в нее рефлексии над комплексностью (следовательно, и понятия комплексности). Поэтому проблема препятствий заключается тем самым и в гораздо более высокой степени понятийной комплексности, рефлектирующей саму себя. Это весьма ограничивает возможности вариаций и исключает всякого рода произвольные решения. Каждый шаг должен быть выверен.

ЛЖ. Децизионизм. (лат "decisio", "я решаю") - "теория решения". Разработана Карлом Шмиттом. В оригинале "Entscheidungslehre" (нем) - "учение о решении"

Очевидно, эти основания годится и для описания более широкого круга явлений, нежели лишь сфера социальных фактов – я бы сказал, это основа вообще любой современной теории, выполненной в стилепостмодерна.В частности, их можно определить в качестве пролегомен теории систем, как таковой.

• Даже произволу начала, как в системе Гегеля, предпочитается произвол в продвижении теории вперед. Так возникает самонесущая конструкция. Ее следует называть «теорией систем». Однако если бы хотели сохранить неизменными другие признаки конструкции и в то же время элиминировать понятие системы, то следовало бы изобрести нечто такое, что могло бы выполнять его функцию и занимать его место в теории. Это было бы нечто весьма близкое понятию системы(18).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Универсальность теории, ведущая к предметности теоретических конструкций, натуралистическая эпистемология (доверие к интуитивной очевидности) и комплексность, превышающая возможности любого описания – это ли не характеристики любой психотерапевтической теории? TheSelf-FulfillingProphecy (cамоисполняющееся пророчество, - англ.) – феномен, очевидно, имеющий прямое отношение к принципу универсальности теории (включающей себя в число своих собственных предметов). Натуралистическая эпистемологиясуть фундамент терапевтической практики, поскольку обращается к имеющей место быть данности терапевтической ситуации, которая впоследствии удостоверяется в порядке супервизии.И, наконец, каждому терапевту понятнанеисчерпаемость теоретического описания, когда каждый «случай» (описание той или иной терапевтической работы) привносит что-то новое в теорию, притом что укрепляются основные линии (редукции,закономерности, сюжеты, нарративы).

КОНСПЕКТ

Увеличение комплексности в первую очередь касается увеличения количества основ. Речь идет именно о существенном увеличении базовых понятий. Вместо одно-двух-трех, как это мы видим в классических теориях, количество основ возрастает до десятков; более того, оно принципиально неограниченно. Меняется дизайн (архитектура) теоретической конструкции: если до сих пор целью построения теории было сведение количества аксиом к минимуму, а в идеале – к одной; то теперь цель заключается в непротиворечивом взаимоувязывании большого количества фундаментальных представлений.

• В отличие от общепринятых изложений теорий, заимствующих, если это вообще имеет место, из публикаций лишь небольшое число понятий, которым дается определение в полемике с существующими толкованиями, чтобы в дальнейшем работать в контексте понятийных традиций, здесь требуется увеличить число привлекаемых понятий и дать им определение посредством соотношения друг с другом. Это касается таких понятий, как смысл, время, событие, элемент, отношение, комплектность, контингентность, действие, коммуникация, система, окружающий мир, мир, ожидание, структура, процесс, самореференция, закрытость, самоорганизация, аутопойесис, индивидуальность, наблюдение, самонаблюдение, описание, самоописание, единство, рефлексия, различие, информация, взаимопроникновение, интеракция, общество, противоречие, конфликт.

В настоящее время теории, способной интегрировать такое количество базовых понятий не существует.Более того, справедливо утверждение, что такой теории как целостного описания не может быть в принципе. Иначе было бы нарушено принципиально важное для подобного рода теорий «отношение необозримой и обозримой комплексности» (принцип начала теории с проблемы/парадокса). Таким образом, введенное выше представление о «теории систем» остается лишь на уровне названия комплекса довольно общих идей.

• Мы сохраняем «теорию систем» как фирменный знак (19).
• Всеобщая теория понимается как своего рода контекст, сам себя ограничивающий (20).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Социологическая теория является оборотной стороной психотерапевтической теории. Важнейшее поле их пересечения – понятие смысла. Смысл предстает, как феномен коммуникации (социальный аспект), так и как феномен мышления (психический аспект). Так же точно, можно полагать, соотносятсясоцилогически/терапевтически и другие перечисленные Луманом понятия.

КОНСПЕКТ

В теории с таким – полицентрическим – типом архитектуры фокус внимания исследователя смещается с описания «новых сущностей» (представляющегособой исследовательскую рутину) на постановку и решение проблем комплексности. Прежде всего, речь идет о «предпочтительных линиях связи», которые в качестве выверенных субтеорий служат еще одним источником увеличения комплексности общей конструкции,тем самым одновременно проблематизируя ситуацию. Собственно эта проблематизация и составляет исследовательскую программу в предлагаемом подходе. Возьмем, например, одну из линий связи (исследовательских программ), намеченную Луманом: действие/событие, событие/элемент, событие/процесс, событие/саморепродукция (аутопойесис), событие/время.

• Существуют предпочтительные линии связи, одновременно централизующие определенные понятийные позиции.
• Теория на самой себе практикует то, что она рекомендует, — редукцию комплексности. Однако редуцированная комплексность является для нее не исключенной, а снятой комплексностью.
• Такое строение теории требует ее изложения на необычно высоком уровне абстракции. Это должен быть полет за облаками с учетом весьма плотной облачности. Следует полагаться лишь на свои приборы. Иногда внизу открываются различные панорамы — местность с дорогами, поселками, реками или прибрежной полосой, напоминающая что-то хорошо знакомое, либо ландшафт покрупнее с потухшими вулканами марксизма(20).

В заключение, несколько слов о реальности предлагаемого подхода. Всякое описание есть абстракция как бы художественно(артистически) достоверно оно ни выглядело. С другой стороны, строго логический анализ теряет детали, которые превращаются в избыточную информацию в анализируемом предмете. Между тем, не факт, что какие-то из этих деталей не могли бы послужить в дальнейшем для новых масштабных прорывов в исследовании. Это ситуация ортодоксального тупика, когда с водой выплескивают ребенка. Реальный путь развития теории лежит между этими двумя крайностями. И можно полагать, что движение по нему опирается попеременно, как на рациональные расчеты, так и на интуитивные прозрения, которые невозможно предвидеть заранее. Это движение можно описать, пожалуй, в терминах эволюции при попытке заглянуть в будущее, либо – в терминах генеалогии при описании прошлого.

• Абстрагирование все-таки нельзя понимать ни как чистый артистизм, ни как уход в «лишь аналитически» релевантную, формальную науку.

При этом основным инструментом, условием возможности вообще что-то сделать, в частности, заметить что-либо, сказать о чем-то является «опыт различения».«Опыт различения», о котором говорит Луман, можно рассматривать как базовую реальность, элементарный факт, который, с одной стороны, дан человеку интуитивно, практически, а с другой, организован им; создан теоретически, первоначально, быть может,как гипотеза (не обязательно научная) или как ожидание, или в какой-либо иной форме. Практика и теория в «опыте различения» сливаются.

• Опыт различия является условием возможности получения информации и ее переработки. Можно пункт за пунктом установить соответствия понятия и реальности, например понятия смысла и феномена смысла, без которого не было бы человеческого мира. Однако решающим является все-таки то, что наука, создавая системы, выходит за пределы таких соответствий по каждому пункту; она не ограничивается копированием, имитацией, отражением, представительством, а организует опыт различия и тем самым получения информации, образуя для этого адекватную собственную комплексность (21).

Иными словами, в «опыте различения» мы имеем дело с искусством и наукой оперирования предметом исследования. Сложность теории должна соответствовать сложности предмета ее внимания.

• Подход направлен на разработку полицентрической теории (поэтому еще и поликонтекстуальной) в условиях ацентрически устроенного мира и общества (21).
• Строение теории похоже скорее на лабиринт, нежели на быстрый путь к счастливому концу (22).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Пожалуй, верным будет утверждение, что любой психотерапевтический подход представляет собой искусство и науку оперирования основным типом своего различения. В гештальт подходе это различение фигуры и фона – гештальт. В лумановской социальной теории – это различение коммуникации и действия или смысла и его статуирования. В любом случае, процесс развития теории и практики движется по линии их баланса, где ни одна из сторон не имеет однозначного приоритета. Такого типа динамика присуща целому классу дисциплин (наук, которые можно обозначить как «практические» или «консалтинговые»), расположенных на стыке естественных и гуманитарных наук. Но как можно заметить на примере теоретической физики (открывающей в основании мира себя же) имеет тенденцию распространяться на всю область науки. Причем естественнонаучные методы восполняются инструментарием искусства (недаром «красота теории» издавна считалась признаком ее истинности), а гуманитарные – логики.

К ВВЕДЕНИЮ: СМЕНА ПАРАДИГМЫ В ТЕОРИИ СИСТЕМ

КОНСПЕКТ

Общей теории систем не существует. Если все же о ней говорить, то разве как о «фирменном знаке».

• «Теория систем» сегодня является собирательным понятием для весьма разных значений и уровней анализа. Этот термин не имеет однозначного смысла (23).

Вместе с тем, поскольку надо с чего-то начинать, Луман выделяет ряд представлений под фирменным знаком «системы» разной степени абстракции на трех уровнях предметной значимости («уровнях анализа»). Самое общее представление о «системе», на верхнем уровне, очевидно, можно рассматривать в качестве основы Общей теории систем.

• В качестве предварительной ориентации можно ограничиться различением трех уровней анализа:

(1)                                                      Системы

(2)       машины          организмы       социальные              психические
     системы                    системы

(3)              интеракции                     организации                общества (24)

Говоря о «предварительной системной ориентации», Луманговорит не о теории, но, пожалуй, о серии представлений разной степени абстракции, образующих некое единство, которое опирается на некую предметность мира. Некое единство и некую предметность здесь можно рассматривать как интуитивную данность. Таким образом, если на высшем уроне анализа в лумановской схеме расположены «Системы», то на низшем уровне должен быть, очевидно, «Мир» как очевидный предмет. Но поскольку этот «предмет» еще не имеет своего обозначения (еще не различен), он не может быть представлен на схеме, не представлен в качестве «опыта различения».

• Отнесение определенных видов систем к определенным уровням сначала может проделываться более или менее интуитивно (27).

Чтобы лучше понять схему, интересно было бы представить возможные деления типов, в данном случае– машин, организмов и психических систем. Прежде всего, возникает вопрос относительно названий. Представляется, что логичнее было бы обозначить механизмы и организмы как физические и биологические системы, хотя лумановский вариант и кажется более образным. Что касается разбиения оставшихся (после социальных) типов систем на подгруппы, соответственно, мы могли бы биологические системы по аналогии с социальными разделить на жизнь/жизни (или биологические типы, аналогично обществу), организмы (или живые существа, аналогично организациям) и ценозы (аналогично интеракциям). Физические системы - на физику/физики (или физические законы), тела (или физические системы, или механизмы) и взаимодействия. Психические системы –на сознание (или психику), индивидуальности и группы. Далее, эти три вида делений в каждом типе систем можно соотнести с лумановскимитремясмысловыми измерениями: пространством (предметностью), временем и социальным измерением (для социальных систем в таком случае социальное измерение соответствует «обществу», временное – «интеракциям», а предметное – «организациям»). Таким образом, в предметном измерении (модальности) разные типы систем представлены соответственно телами (физические системы), организмами (биологические системы), индивидуальностями (психические системы) и организациями (социальные системы).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

«Ориентация» Лумана заточена под социальные системы – только их он доводит до максимальной конкретизации в данном представлении. Для терапевтической теории интересны, напротив, психические системы, в рамках которых я предложил различать далее сознание (или психику/психики), индивидуальности и группы. Поскольку психические системы тесно связаны с социальными, интересно отметить некоторые моменты этой связи. Во-первых, «сознание» определенным образом соотносится с «обществом». В некотором роде можно сказать, что «сознание» и есть «общество», и наоборот. Первое указывает на глубокую социализацию мышления (но не на популярные идеи о «коллективном сознании»); второе – на роль знания (а можно сказать, мышления) в структуре общества (что находит свое выражение в идеях теории «общества знания»). Во-вторых, аналогом «индивидуальности» в социальных системах выступает «личность». Личность определяется социальным значением, индивидуальность – экзистенциальным; здесь как раз наиболее зримо проявляется различие абстрактного и конкретного или классическое различение духа и души. В третьих, «группе» соответствует «интеракция». И то, и другое существует крайне непродолжительное время, причем в рамках своей длительности обладает большой подвижностью в части «феноменов групповой динамики» (в частности, изменении энергии группы), с одной стороны, так и в части зачастую стремительного изменения тематики, с другой. При этом «группа» и «интеракция» ограничены одним и тем же временем и пространством, так что иногда справедливым выглядит утверждение, что группа и интеракция суть одно и то же.

КОНСПЕКТ

Понятие «системы» как таковой (на самом общем уровне анализа) проблематично. Проблематичность его заключается в том, что оно неисчерпаемо в качестве точной дефиниции – никогда не определимо до конца. Притом что вполне возможно, локально,в контексте (на фоне) ряда смежных или близких понятий оно может быть определено достаточно полно и даже просто (по аналогии с «простотой» геометрической точки, которая как заметил Башляр, содержит в себе максимальную сложность). Говоря о такой простоте, Луман вероятно мог бы привести в примерпредставление о целостности совокупности признаков (в отличие от единства). Но в таком случае, по его словам, «общая теория систем неожиданно превращается в теорию всеобщей системы». «Простая» целостность становится максимально «сложна» и в этом содержится залог возможности ее дальнейшего и в перспективе бесконечного исследования. В отличие от простого – и в результате конечного – описания мира, останавливающегося в итоге на идеологии или ортодоксии.

• О системе вообще можно говорить, когда есть признаки, отсутствие, выпадение которых ставит под сомнение системный характер предмета. Иногда системой называют также целостную совокупность таких признаков. В таком случае общая теория систем неожиданно превращается в теорию всеобщей системы.

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Сложность структур, которую Луман предпочитает называть комплексностью, и которую правильнее было бы переводить как «сложностность» (как заметил В.И. Аршинов), т.е. как условие возможности разных сложностей, приводит к тому, что такого типа структуры становятся непрозрачны для исследователя. И их можно изучать лишь как кибернетические «черные ящики» или системы со входом и выходом. Отсюда упор на кибернетические понятияв теории Лумана. Как заметил Грегори Бейтсон, важное свойство этих понятий, позволяющее им работать со структурами такого типа, – их определение через негативныепредставления.Психические и социальные системы являютсякак раз такими комплексными системами или «черными ящиками». Впрочем, в силу темпоральности своих элементов и аутопоэзиса, удовлетворяющими моделям с входом и выходом лишь в сильно ограниченной сфере.

• ЛЖ. Из статьи Г. Бейтсона «Эпистемология и экология. Кибернетическое объяснение»: Каузальное объяснение обычно позитивно. Мы говорим, что бильярдный шар В начал двигаться в таком-то направлении потому, что шар А ударил его под таким-то углом. По контрасту, кибернетическое объяснение всегда негативно. Мы рассматриваем все мыслимые альтернативные возможности, которые могли бы осуществиться, и затем спрашиваем, почему многие альтернативы не осуществились. То есть конкретное событие является одним из нескольких, которые фактически могли бы случиться. Классический пример объяснения такого типа – теория эволюции при естественном отборе. Согласно этой теории, организмы, не обладавшие одновременно физиологической и экологической жизнеспособностью, не могли, по всей видимости, дожить до стадии воспроизведения. Следовательно, эволюция всегда шла путем жизнеспособности. (БейтсонГ. Экологияразума, с.240; BatesonG. CyberneticExplanation // AmericanBehavioralScientist. 1967. Vol. 10(8).).

КОНСПЕКТ

Здесь снова возникает проблема реальности. Если мы не можем проникнуть внутрь «черного ящика» (непрозрачной комплексности), то насколько мы можем считать наши модели соответствующими действительности как бы ее ни понимать? Ответ Лумана – лишь отчасти, причем неизвестно, в какой именно части. Таким образом, наши понятия – лишь понятия как бы предметно – реально! – они ни выглядели. Их обоснование базируется не на предметности, но на сравнении. Предметность – реальность – не может служить основанием понятия, как бы убедительно она ни выглядела.

• Мы не желаем снова называть понятие (или модель) системы тем же термином «система», как не готовы называть понятие (или модель) организма, машины и общества опять-таки организмом, машиной и обществом.Иными словами, даже наиболее абстрактные теоретические положения не заставят нас обосновывать средства познания (понятия, модели и т. п.) предметной терминологией.

При этом сам предмет, мир, реальность этого мира и его частей не вызывает никакого сомнения. Но что из этой предметности мы можем взять в качестве критерия или основы истинности? – Ничего. Истинность и предметность – разные вещи. Истинность – это сообщение по поводу тех или иных предметов, которое генерирует в обществе система Науки, образующее социальный код этой системы. И не более того. Все абсолютные или объективные истины должны быть статуированы в системе Науки. Иначе, если Истина будет статуирована в какой-либо иной системе, например, в системе Веры, она не будет иметь к науке никакого отношения.

• Высказывание «системы существуют» означает лишь, что имеются предметы исследования, демонстрирующие признаки, оправдывающие использование понятия системы; равно как и наоборот, это понятие служит тому, чтобы путем абстрагирования выделить те предметные содержания, которые с этой точки зрения сравнимы друг с другом и с предметными содержаниями иного рода в отношении тождественности/нетождественности (24).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Что касается научности психотерапевтических теорий, то, во-первых, их можно было бы попробовать описать на уровне психических систем как «единую теорию психических систем» по аналогии с «единой теориейсоциальных систем» (единой социологической теорией, по Луману), которая замыкается на общую для всех возможных систем теорию. При этом имеющиеся терапевтические теории предстанут как частные теории, разрабатывающие те или иные аспекты общей теории. Например, понятие структуры (психоанализ), контакта (гештальт), роли (психодрама), форм сознания (гипнотерапия),смысла (логотерапия), логики (когнитивная терапия), процесса (процессуальная теория Минделла) и т.д. Во-вторых, можно не строить никакой собственной «общей теории» в терапии, но замкнуть их на единую социологическую теорию как на теорию, описывающую оборотную сторону психических феноменов. Соответствующим разделом социологической теории в этом случае могла бы выступить Социальная психология. Социальная психология дает нам общее представление о человеческом сознании, а отдельные терапевтические теории конкретизируют его до уровня частных случаев. Впрочем, возвращаясь к первой идее единой теории психических систем, можно было бы, напротив, разрабатывать раздел Психологической социологии, позволяющийисследовать социальные феномены методами психической практики, например, вопрос об управлении социальными системами посредством изменения самого себя.

КОНСПЕКТ

Развивая тему предметности, мы можемотличить «понятийное абстрагирование (направленное на теорию) от самоабстрагирования предмета (направленного на структуру)».«Самоабстрагирование» само по себе есть предмет для возможного исследования (наблюдения) и оно обладает определенной структурой. Понятие «структуры» более предметно, чем понятие «теории» (хотя и то, и другое лишь «слова»). Самоабстрагирование, по сути дела,это структурный процесс, приводящий к образованию более общих и потому прочных (глубинных) структур, которые далее служат целям более надежного аутопоэзиса (самовоспроизводства).

• Понятийное абстрагирование (направленное на теорию) нужно отличать от самоабстрагированияпредмета (направленного на структуру). Понятийное абстрагирование обеспечивает возможность сравнения. Самоабстрагирование позволяет дальнейшее использование одних и тех же структур в самом предмете.

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Социальные и психические системы суть «смысловые» системы. Именно эти системы в первую очередь используют «понятийное абстрагирование для самоабстрагирования» и происходит это в форме познания и обучения. Понятийное абстрагирование – познание, т.к. развивает теорию; самоабстрагирование – обучение, т.к. приводит к изменению структур, например, структуры поведения. Если теперь попытаться понять, что могло бы служить аналогом «смысла» в биологических и физических системах (организмах и машинах), мы могли бы далеесделать суждения об аналогах познания и обучения в этих системах и, соответственно, провести сравнительный анализ этих функций. Отсюда, по Луману, можно заключать о степени истинности этих функций и, следовательно, об их уровне абстрагирования или структурной устойчивости.

• ЛЖ. Символично, что книга Матураны и Вареллы о биологических системах и их эволюции называется «Древо познания».
• Могут встретиться системы, использующие понятийное абстрагирование для самоабстрагирования, т. е. обретающие структуры посредством сравнения своих признаков с признаками других систем.

КОНСПЕКТ

Самоабстрагирование, как и понятийное абстрагирование, приводя к общим схемам, приводит к одинаковым структурам. Следовательно, исследуя самоабстрагирование в разных системах и находя в них одни и те же структуры/схемы (понятия), мы можем заключать о сходстве этих систем.

• Сравнение систем служит нам способом проверки того, в какой мере системы основаны на самоабстрагировании и поэтому являются одинаковыми или разными.

Самый общий уровень абстракции – различение система/окружающий мир – статуирует системы как таковые. Однако их сходство зависит от того, в какой мере в данном случаеэто различение является их собственной абстракцией? Иными словами, в какой мере они сами способны различать это различение? И конкретно, какие механизмы (ограничения) существуют для воспроизводства различения система/окружающий мир и насколько эти механизмы изощрены, чтобы быть комплексными, поддерживать большое количество форм этого различения.

ПРАВИЛО СРАВНИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА.

Различение «понятийного абстрагирования и самоабстрагирования», а также «понятийного абстрагирование для самоабстрагирования» служит обоснованию правила сравнительного анализа, а именно: «Сравнения разнородных систем следует проводить на одном и том же уровне». Другими словами: сравнивать следует сравнимое, т.е. находящееся на одном иерархическом уровневыбранной классификации. Основой для системных сравнений Лумана выступает интуитивно данная им схема трех уровней (системы вообще – типы систем – виды систем).

• Различение трех уровней образования систем позволяет сразу же выявить типичные «ошибки» или, по меньшей мере, неясности в предшествующей дискуссии. Сравнения разнородных систем следует проводить на одном и том же уровне.Например, мало толку утверждать, что общества не есть организмы.Столь же бесплодна попытка построить общую теорию социального на основе теорий интеракции.То же самое справедливо и для тенденции последнего времени, стимулированной изобретением компьютера, состоящей в применении понятия машины на уровне общей теории систем (25).

Вопрос о корректности сравнений сводится к вопросу о степени (уровне) реальности (предметности), или в используемой здесь терминологии, об уровнях абстрактности/предметности и, соответственно, о способах различения абстрактное/предметное.

Общему онтологическому утверждению «там что-то есть» соответствует методическое утверждение, что «то, что мы различаем, действительно чему-то соответствует». При этом если на уровне описаний (абстракций, теорий) еще можно действовать достаточно определенно и даже строго (в случае выстраивания систем формальной логики), то на предметном уровне нам приходится довольствоваться в высшей мере неопределенным «чем-то», «нечто» и пр., а конкретность достигается лишь интуитивным усмотрением. Даже кантовская «вещь, такая, как она есть на самом деле» («вещь в себе») выглядит чересчур определенной в контексте теории систем.

То, что создает определенность на уровне описаний суть различение. Различение – основа сравнения. Сравнение – операция, позволяющая заключать о тождестве, единстве, идентичности и различии. При этом с одной стороны, мы опираемся на логику определения, задающую уровень или плоскость, или сферу сравнения. А с другой, на интуитивное усмотрение этого уровня (плоскости, сферы) как определенной реальности (предметности). Так, если схему трех уровней теории систем Луман задает интуитивно, то распределение рассматриваемых феноменов (в частности, типов и видов систем) по уровням проводит уже логически.

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Практика распределения по уровням предметности (реальности) хорошо известна в психотерапии. Так, работающий терапевт находится всецело на уровне (в сфере) имеющих место быть здесь и сейчас психических феноменов. И в этот момент – в период терапевтической сессии – теория отсутствует в его восприятии и внутреннем описании текущей ситуации. Если в этот момент он обратит внимание на теорию, нарушится его включенность в терапевтический процесс. И наоборот, после окончания работы, в период супервизии только опираясь на теорию и можно вести анализ того, что было. При этом «предметные» феномены терапевтической сессии (а на самом деле, лишь их описания) выступают не более чем аргументами, подтверждающими те или иные теоретические тезисы. Таким образом, в терапии предметный и теоретический анализы разнесены по времени и по видам деятельности (терапия или супервизия).

Проблема психотерапевтической теории в ее недостаточной теоретичности.Ни одна из терапевтических теорий не дотягивает до уровня лумановских типовых систем, оставаясь на уровне описания видовых феноменов. Даже экзистенциальные обобщения здесь имеют цену лишь в форме конкретных чувственных феноменов. Теорию психических систем (второй уровень схемы Лумана) могла бы представлять, так называемая, классическая научная психология. И в самом деле, многие терапевтические теории в качестве основы используют представления классической психологии. Особенно впечатляющ здесь пример бихевиоризма, который основывается на исследованиях рефлексов, начатых еще Иваном Павловым. Однако между ними лежит методологическая пропасть. Терапевтические открытия не имеют никакого значения для классического научного эксперимента в психологии, и наоборот, результаты таких экспериментов служат не более чем имиджевым штрихом в терапевтической теории и практике. По сути, терапевтическая теория – это не более чем сборник рецептов, как назвал такого типа теории Альфред Шюц. Соответственно, количество блюд и кухонь (более или менее масштабных «школ»), которые могут бытьвыставлены на рынке современной психотерапии неограниченно.

Если Дарвин низвел человека до обезьяны, то бихевиоризм опустил его еще ниже – до уровня «собаки Павлова». Теория систем Никласа Лумана возвращает человеку его достоинство, включая в сферу научного анализа феномены человеческого сознания, которыми собственно и занимается психотерапия. Терапия восходит к психологии (включая феномены сознания в область логического анализа теории систем), а психология, в свою очередь, нисходит к терапии (отказываясь от машинерии классического научного эксперимента как единственного критерия истины).

КОНСПЕКТ

«Плодотворные сравнения» – сравнения, развивающие начальную схему уровней. Это достигается посредством усложнения классификации систем. Вопрос в насыщенности деталями, различениями, которые собственно и составляют предмет сравнения. В конечном счете, речь идет об изощренности зрения, позволяющего вместе с тем видеть одновременно, как сетевую, так и иерархическую структуры выстраиваемого знания. Тут можно сказать, о культуре видения.

• Различение уровней должно задавать отношения для плодотворных сравнений. Тогда высказывания о тождестве могут быть перенесены на более высокий уровень. Например, социальные и психические системы тождественны, поскольку они есть системы. Однако возможны тождества, имеющие место лишь в частичных областях одного уровня сравнения. Например, психические и социальные системы, но не машины и организмы, характеризуются использованием смысла. Тогда в духе проблематики общей теории следует задаться вопросом, что в машинах и организмах используется в качестве функционального эквивалента смысла.

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

По-видимому, «плодотворными» могли бы быть сравнения «индивидуальности» и «личности», «группы» и «интеракции», «сознания» и «общества». Очевидно, по аналогии с анализом смысла, исследуемым в духе «проблематики общей теории», анализ названных феноменов следовало бы исследовать в духе проблематики типов систем – в первую очередь, психических и социальных. И первое, на что здесь стоило бы обратить внимание – феномен взаимопроникновения или структурной сопряженности этих типов систем. Но далее, с точки зрения «проблематики общей теории», механизмы взаимопроникновения и, если учесть еще временной аспект, ко-эволюции, можно было бы рассмотреть и для лумановских машин и организмов. Таким образом, психическая и социальная реальность может быть сопряжена с телесной (физической) и жизненной (биологической).

КОНСПЕКТ

Проблема отнесения к уровням абстракции, которые вначале могут быть заданы интуитивно в форме «индуктивно полученного списка разновидностей систем», далее все же решается путем иерархических обобщений развиваемых понятий. И здесь важно следить, чтобы понятия низшего уровня не достигали масштаба более высоких обобщений. В противном случае происходит регресс теории.

• Отнесение определенных видов систем к определенным уровням сначала может проделываться более или менее интуитивно.Если требует опыт исследований, то его можно корректировать. Это справедливо и для поначалу индуктивно полученного списка разновидностей систем.
• Если <разграничение уровней> устраняется, например, когда понятие «жизни» употребляется в качестве основного понятия, а не специфической характеристики организмов, то неизбежен регресс к более простым формам теории

Второй уровень в схеме Лумана – уровень общих теорий. В частности, поскольку его интересует «единая социологическая теория», он ставит задачу жестко придерживаться этого уровня. Однако, как представляется, это возможно сделать лишь в сравнении с вышестоящими и нижестоящими уровнями.

• Дальнейшие исследования жестко связаны с уровнем общей теории социальных систем. В них не предлагается, например, теории общества — общество понимается лишь как всеобъемлющая социальная система, и тем самым как частный случай других социальных систем.

Тем самым мы солидарны с устоявшейся в социологии точкой зрения о том, что социологию не следует понимать как науку об обществе. — Правда, мы делаем это из противоположных оснований: не для того, чтобы исключать теорию общества из рассмотрения (из-за перегрузки предпосылками), а чтобы включать ее (с предпосылками, еще объяснимыми социологически) (26).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Аналогичную задачу можно поставить и применительно к идее создания «единойпсихотерапевтической теории». Соответственно, в этом случае мы оказываемся жестко связанными с уровнем общей теории психических систем. Я намеренно говорю здесь именно о «психотерапевтической теории», а не о «психологической», поскольку полагаю, что имеющиеся психологические теории (классическая психология) упускают из виду как раз самую основу психических феноменов – их психотерапевтическую сущность и, в первую очередь, обращение к смыслу. Причем западные психологические школы делают упор на биологические основания (прежде всего, бихевиористические подходы), а российская (советская) школа – на социальные. Между тем, как только что было сказано, редукция к биологическим или к социальным основаниям уводит нас в сторону от психической специфики.

Следуя за Луманом, я бы сказал, чтов контексте теории системпсихотерапию/психологию не следует понимать как науку о сознании (или психике). Поскольку имеются и другие психические системы, например, группы и индивидуальности.

КОНСПЕКТ

Если «индуктивно полученный список систем» можно считать актом «натуралистической эпистемологии», уходящей в базис неопределимого и потому интуитивного данного мира, то смена парадигмывыглядит такой же интуицией, но на высшем уровне абстрагирования. Поскольку старая теория (парадигма) никогда не бывает стара настолько, чтобы логически саму себя опровергнуть или от самой себя отказаться. Отказаться ради чего? Ни одна парадигма не даст ответа на этот вопрос, поскольку не подразумевает кроме себя ничего другого. Как заметил Кун, изнутри нее самой ее можно уничтожить (вместе со смертью всех последователей парадигмы), но нельзя опровергнуть.

• То, что мы предварительно назвали «сменой парадигмы», также может быть пояснено достаточно приблизительно.

Вместо представления о парадигмах, Луман предлагает использовать «различение супертеории и основного различия». По сравнению с идеей «парадигм» идея «супертеорий» выглядит более конструктивной, поскольку предполагает не единственность существования разных теорий в научном сообществе и, соответственно, возможность их сравнения, т.е. использование метода функционального анализа. Можно сказать, что при таком подходе Луман снова повторяет, правда, уже на уровне (в сфере) теории познания, смену научной парадигмы – перенос фокуса внимания от идентичности к различию в единстве идентичности и различия.

• Для нас важно лишь различение, а именно различение супертеории и основного различия. Супертеории — это теории с претензиями на универсальность.Основные различия — это различения, управляющие возможностями теории по переработке информации.Так, супертеория эволюции была перестроена Дарвином и его последователями на основе различия изменчивости и отбора.Если супертеория достигает очень высокой степени централизации различий, то возможна смена парадигмы.

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

По-видимому, можно говорить о суперториях как вариантахединой психотерапевтической теории; аналогично – о суперториях как вариантах единой социологической теории.По аналогии, например, с дарвиновской теорией эволюции как одной из супертеорийединой эволюционной теории. Проблема здесь – в выборе «основного различия». Применительно к социологии на роль такого различия, как мне представляется, подходит понятие коммуникации. Применительно к психологии (психотерапии) – Луман предлагает понятие представления. При этом мы остаемся на втором уровне абстрагирования в лумановской схеме.

КОНСПЕКТ

Теория систем, как показывает схема Лумана, претендует на охват всех возможных типов систем, которые мы обнаруживаем в мире – физических, биологических, психических и социальных. Уголзрения, из которой исходит эта теория, – представление о системе или системная референция, которая приложима практически к бесконечному кругу феноменов.Возможность других столь же масштабных теорий связана с изменением позиции исследователя (наблюдателя). Например, теория классификации исходит из идеи множественности, которая всегда как-то классифицируется. Сила лумановской супертеории систем в том, что в качестве «основного различения» в ней использованопонятие различения как такового.

• Теория систем — это особенно впечатляющая супертеория (27).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Если понятие различения как таковое работает на уровне общей теории систем, то на нижележащем уровне, как уже было сказано, мы имеем дело различениями, которые, во-первых, определяют типы систем, а во-вторых, от-дифференцированные формы этих основных типов (можно назвать их модусами или аспектами). Эти модусы возникают, в частности, в результате иерархизации систем, образования в них функциональных подсистем, а также, возможно, усиления комплексности (увеличения элементов системы). Так, если основной тип различения психических систем Луман определил как представление, то далее мы можем выделить чувственные и рациональные представления или, скажем, интуитивные и эмоциональные (если следовать схеме К.Юнга). Однако в качестве основного различения могут быть использованы и другие идеи. Например, гештальт, переживание, процесс, либидо и проч. Таким образом, супертеорий в психотерапии может быть много, что мы и наблюдаем на деле. Однако, если используя функциональный метод, мы хотим оставаться в сфере единого научного поиска, мы должны оценить наши представления на предмет возможности их использования в единой теории, т.е. с точки зрения более высокого уровня абстракции. В данном случае, с точки зрения общей теории систем установить, что общего есть в основных различениях разных типов систем. Очевидно, общим должно быть то, что все эти различения суть системные различения (т.е. приводящие к образованию разных типов систем). Соответственно, вопрос формулируется так, приводит ли данное основное различения к различению система/окружающий мир данного типа. А проверка на полноту теории означала бы ответ на вопрос, всегда ли данный тип различения означает, что мы имеем дело с именно психической системой, а не с какой-либо другой.

КОНСПЕКТ

Смена парадигмы в теории систем от единства к различению имеет долгую историю. Луман выделяет здесь «две основополагающие смены диспозиций»: во-первых, замену различения целого и части (и как вариант: различение всеобщего в особенном)различием системы и окружающего мира. И во-вторых, создание теории самореферентных систем, полагающей, что «выделение систем может осуществляться только через самореференцию, т. е. благодаря тому, что системы при конституировании своих элементов и элементарных операций соотносятся сами с собой (с элементами той же системы, с ее операциями или с ее единством)». Однако, ни идея целого, ни идея всеобщего не отвечали на вопрос, каким образом образуется единство из множества? Каков механизм этого действия? На языке теории систем речь идет, соответственно, о проблеме образования «единства из множества», и о путях ее решения или о функциях, посредством которых она могла бы быть решена. Т.е. о системно-функциональном анализе.

• Если оглянуться примерно на сто лет назад, то в том, что лишь сейчас стали называть теорией систем, обнаруживаются две основополагающие смены диспозиций (28).
• Традиция, дошедшая до нас из античности, которая старше нашего употребления понятия «система», вела речь о целостностях, состоящих из частей… не объяснялось, каким образом целое, состоящее лишь из частей плюс еще нечто, может обрести единство на уровне частей.
• Общественные предпосылки и научные основы этой концепции радикально изменились при переходе к современному обществу. Формулировка, разработанная в конечном итоге в XVIII в., использовала категорию всеобщего.Дух или материя должны были встать на длинный путь реализации всеобщего в особенном.
• На этом историческом фоне возникает вопрос, отмежевалась ли теория систем, которая как раз и отвечает за это, от парадигмы целого и его частей, и как это произошло (29).

Первоебольшое изменение: замена различения целого и части различием системы и окружающего мира. На основе различия системы и окружающего мира возникает теория системной дифференциации.

• Сначала традиционное различие целого и части заменяется различием системы и окружающего мира. Благодаря такой перестройке, за которой стоит столь выдающийся автор, как Л. фон Берталанфи, возникла возможность связать друг с другом теорию организма, термодинамику и теорию эволюции.
• ТЕОРИЯ СИСТЕМНОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ. То, что понималось под различием целого и части, переформулируется в теорию системной дифференциации.Системная дифференциация есть не что иное, как повторение различия системы и окружающего мира внутри самих систем.В соответствии с этим дифференцированная система состоит уже не просто из определенного числа частей и отношений между ними, а, скорее, из более или менее большого количества оперативно применяемых различий системы/окружающего мира, всякий раз в разных разрезах реконструирующих совокупную систему как единство частичных систем и окружающего мира…. вопрос о том, в каких формах и до какой степени комплексности возможна дифференциация систем, может быть связан с исходным различием, конституирующим совокупную систему (30).

«Целостность», так же как и трансцендентная по отношению к ней «сущность», требовали единственности, поскольку претендовали на отражение мира таким, каков он есть на самом деле. Казалось очевидным, что нечто не может быть чем-то иным, физическая доказательность соответствовала логической (на основе параллелизма высказывания и реальности). И если что-то было признано нормативно верным – истинным, благим, совершенным, прекрасным, – то изменению уже не подлежало, разве что в направлении еще большего совершенства. В этом, в сущности, состояла проблема «староевропейского» подхода. Теория системной дифференциации позволила решать проблему целого и частей лучше, чем раньше. Но один вариант решения, признанный реальным, в силу единственности действительного исключал другие возможности. Здесь, в частности, кроется проблема классической социологии – как выбрать из многих теорий одну истинную? Действительно отражающую реальное положение дел? И тут на помощь науке приходила идеология в лице политической власти, объявлявшей одну теорию «единственно верной» в отличие от прочих (в социалистической лагере). Либо житейский «здравый смысл», усматривавший в марксистском же экономическом базисе более очевидную основательность, чем в эмерджентной надстройке (как вариация все того же «староевропейского» подхода; в капиталистическом лагере).

• Теперь центральная проблема схемы целого и части может быть решена лучше. Всегда требовали гомогенности частей по отношению к целому. Это означало, что частями дома являются комнаты, а не кирпичи, частями книги — главы, а не буквы.Но вместе с тем частями общества считались отдельные индивиды.
• В соответствии с этой парадигмой реальное деление на части исключало иное (столь же возможное). Так, общество с социальным расслоением невозможно было мыслить иначе, нежели разделенным на слои (например, его невозможно было понимать с той же степенью реальности, как разделенное на город и село, либо по функциональным основаниям)
• Классическая социология по праву характеризуется «действием внутри целостности» (31).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

В контексте «строевропейской» проблематики, психотерапевтические теории страдают теми же проблемами, что и социологические – нет критерия для назначения какой-либо одной из них истинной в ущерб прочим, притом что каждая из них традиционно тяготеет к такому статусу. Критерии, разработанные для физических экспериментов, в психотерапии не работают (впрочем, они перестают работать и в физике). Прежде всего, сам феномен психического оказывается неуловимым. Разные кандидаты на роль элементарного психического акта (психического элемента)– аффект, чувство, мысль, переживание, гештальт и проч. – не складываются в единство человеческой психики.  Психология не может точно указать предмет своего внимания. Проблема границ предмета логически переформулируется в проблему «единства множества». Это затруднение не только психологии, но в принципе всей парадигмы классической наукинаходит перспективы решения в рамках новой диспозиции. Проблема «единства множественного» сформулирована как одна из фундаментальных методологических проблем в системной теории. Теоретически нерешаемая, она решается практически, поскольку системы как раз и представляют такие единства (состоящие из элементов). Исследовательская задача – найти механизм этого решения для каждого типа систем, в каждом конкретном случае, механизм, который теория систем представляет как функцию. И далее, в процессе сравнения функционирования разных систем, понять, насколько эта функция фундаментальна, т.е. провести функциональный анализ от частного к общему, абстрагировать функцию.

КОНСПЕКТ

Методологическая проблема исследования целостностей и сущностей, которые по-определению тяготеют к идее последней, базальной неразложимости, в новой диспозиции переформулируется в проблему исследования комплексностей, которые не имеют дна в виде какой-либо последней сущности/целостности. Идея «усмотрения чего-то» заменяется идеей «оперирования чем-то»; простота – сложностью, созерцание – деятельностью, вечность – моментальностью. Технику исследования сложных систем и «черных ящиков» разработала кибернетика. В результате, «закрытые», в смысле «целостные» (непроницаемые, недробимые) системы, которыми занималась классическая социология, в кибернетической смене диспозиции были заменены на «открытые», т.е. сложные системы и «черные ящики». Наиболее развитой в этом смысле теорией в социологии является теория Парсонса, которая позиционирует себя как аналитическая теория (в соответствии с кибернетическим подходом), т.е. не настаивающая на том, что ее объяснительные схемы чему-либо соответствуют в реальности.

• Правда, переключение на «открытые системы» совершилось в социологии не без некоторой тенденциозности. Отношение к окружающему миру понималось в соответствии со схемой «входа/выхода», структуры понимались как правила трансформации, функции — как сама эта трансформация, на которую надеялись повлиять через вариацию структур (31).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

В психотерапии на сегодняшний день не существует теории сравнимой по уровню анализа с теорией Парсонса и тем более, Лумана. Вообще имеющиеся сегодня терапевтические теории следовало быотнести, как уже было сказано,к теориям типа собрания кулинарных рецептов или я бы назвал их «практические теории». Они работают и понятно как они работают, но каждая из них работает локально, в своей сфере – не понятно, откуда они берутся и как связаны между собой. Причем проблема общего понимания и связи психотерапевтических теорий не решается просто теоретическими усилиями, но требует как минимум описания психотерапевтической практики как социальной системы (а в дальнейшем и каких-то форм взаимодействия разных школ).И в перспективе понимания места каждого подхода в системе психотерапевтической практики и способа ее эволюционирования в целом.

КОНСПЕКТ

В последние два десятилетия – 80-90-е гг. прошлого века – произошла вторая смена диспозиции, которая связана с созданием теории самореферентных систем. Вклад кибернетического подхода здесь – понятие самоорганизации, правда, оно касается только проблем структуры, в то время как понятие самореференции напрямую задействовано в основной проблематике создания и воспроизводства единства из множества.

• В то время как эта парадигма открытых систем может считаться реализованной и признанной в теории систем, следующий более радикальный шаг был вынесен на обсуждение лишь в последние два десятилетия. Речь идет о теории самореферентных систем.
• Понятие самоорганизации все-таки относилось, что ретроспективно следует отметить, «лишь» к структуре системы…эта проблема вовсе не касается всего того, что сегодня понимается под самореференцией.Между тем указание на целостность — системы или ее элементов — оттесняет на задний план отношение к структуре (32).

В сущности, понятие самореференции и есть тот базовый механизм, который решает проблему единства.Причем принцип ее решения – воспроизводство единства через единство, воспроизводство, опирающееся само на себя (аутопоэзис) – решая проблему, отвечает тем самымна вопрос ее возникновения. Данная проблема, по сути, возникает лишьна определенном уровне абстракции как логический парадокс, обусловленный внешней по отношению к наблюдаемому единству точкой зрения. Для самой системы как единства никакой проблемы нет – она существуетпросто потому, что существует, потому что она есть, т.е. способна воспроизводить себя по отношению к своему внешнему миру. Проблема возникает для наблюдателя, анализирующего систему (как это было до сих пор) как объект, безотносительно к ее внешнему миру. Соответственно, по умолчанию, таким «внешним миром» для системы становился внешний мир наблюдателя, вообще говоря, никак не предусматривающий существование изучаемого объекта – отсутствие учета этого обстоятельства и порождает проблему непонимания того, каким образом вообще этот «объект» может иметь место в качестве самостоятельной сущности. Теория самореферентных систем, рассматривая систему вместе с ее окружающим миром, решает этотвопрос. Луман не однажды в своих текстах указывает, что система – это различение системыи ее окружающего мира.

• Теория самореферентных систем полагает, что выделение систем может осуществляться только через самореференцию, т. е. благодаря тому, что системы при конституировании своих элементов и элементарных операций соотносятся сами с собой (с элементами той же системы, с ее операциями или с ее единством). Чтобы сделать это возможным, системы должны производить и использовать описание своей самости; они должны, по меньшей мере, быть способны внутрисистемно использовать различие системы и окружающего мира как ориентацию и принцип производства информации. Поэтому самореферентная закрытость возможна лишь в окружающем мире, лишь в экологических условиях. Окружающий мир является необходимым коррелятом самореферентных операций, потому что как раз эти операции не могут совершаться в случае солипсизма (можно было бы сказать: потому что все, что играет в них роль, включая саму самость, должно вводиться через различение). Различение (пока что классическое) «закрытых» и «открытых» систем будет заменено вопросом о том, как самореферентная закрытость могла бы производить открытость.

Единство происходит из единства. В основе мире лежит тождество. В основе самоописания – тавтология. Проблема развития заключается в обнаружении различения, которое образует медиум возможностей в форме соответствующего данному различению горизонта и, таким образом, перспективу дальнейших изменений. Изменения создают комплексность, которая сохраняет единство первичного различения системы/окружающего мира. Познание в такой ситуации заключается в создании собственной комплексности наблюдателя, обладающего собственным различением системы/окружающего мира из перспективы этого различения. Иными словами инструмент познания – структуры, реагирующие на информацию из окружающего мира наблюдателя – сами меняются в зависимости от изучаемого предмета («объекта», в классической эпистемологии). В этом смысле теория натурализируется. Абстрактная схема входит в самореферентный круг наблюдающей системы уже на правах реальности этой системы. С другой стороны, познаваемая система сохраняет определенную степень свободы, описываемой как комплексность, в отличие от объективной сложности, пределом которой выступает образ очень сложной машины.

• Таким образом, здесь дело тоже доходит до «снятия» прежнего основного различия в более комплексной теории, позволяющей теперь говорить о введении в системы самоописаний, самонаблюдений, самоупрощений. Теперь можно провести различение между различием системы/окружающего мира из перспективы наблюдателя (например, исследователя) и различием системы/окружающего мира, как оно используется в самой системе, причем наблюдатель может полагаться опять-таки лишь как самореферентная система.
• Рефлексивные отношения такого рода революционизируют не только классическую субъект-объектную эпистемологию; они не только освобождают научную теорию от догм и «натурализируют» ее, но и обеспечивают намного более комплексное понимание объекта.

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Принцип самореференции – основной в большинстве терапевтических теорий. В НЛП, например, он сформулирован как аксиома, гласящая, что любое решение клиента является самым лучшим в его ситуации «здесь и теперь». Курт Людевик, разрабатывая принципы системной терапии на основе подходов Матураны и Лумана, базируется на безусловном приоритете пациента самому решать, как организовывать свое лечение в соответствии с возможностями терапевта. Гештальт подход базируется на принципе работы «на границе контакта» клиента и терапевта, где обе стороны обладают равными правами в части развития клиент-терапевтических отношений. Даже в бихевиористических и сугубо директивных подходах требуется предварительная подготовка пациента, чтобы лечение было эффективным (т.е. он не рассматривается как чисто пассивная, целиком механическая сущность).Таким образом, психотерапия начинает там, где заканчивает классическая психология и психиатрия, рассматривающие психику человека объективно – как очень сложную, но все же машину.С точки зрения общей теории, вопрос заключается в том, как субъективно-феноменологические разработки терапевтических подходов могут быть объединены с объективно-сущностными моделями классической психологии. Путь решения здесь видится в анализе системы науки с точки зрения самореференции и определения условия относительности каузальных связей в отношении психических и социальных систем.

КОНСПЕКТ

С появлением теории самореферентных систем классическая модель каузальности становится частным случаем, зависящим от определенной точки зрения, среза различения система/окружающий мир, который проходит как бы поперек каузальных связей. Причинно-следственные схемы объяснений Луман называет «простыми теоретическими отношениями». В то же время модели такого типа остаются востребованными и, более того, при всяком определенном различении системы/окружающего мира позволяют строить сложные схемы причинно-следственных зависимостей, как внутри системы, так и вокружающем мире, так и между ними, пересекая границы системы. Но всегда следует помнить, что эти модели вторичны, зависят от выбранного начального различения системы. При этом теория, работающая с самим начальным различением, повышается до уровня метатеории, определяющей условия возможности тех или иных каузальных схем. Речь идет о различении второго порядка, о моделировании «различений различений».

• Теория самореферентных систем подмывает эту модель каузальности. Она рассматривает каузальность (так же как логическую дедукцию и любую асимметризацию) как разновидность организации самореференции; и «объясняет» различие системы и окружающего мира тем, что лишь самореферентные системы создают себе возможность упорядочивать причинность посредством разделения системы и окружающего мира. Такая теория требует понятий для форм, относящихся к уровню соотнесения связей(33).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Представление об относительности каузальной схемы хорошо известно в терапевтических теориях. Как внутри терапевтических школ, так и между ними. Известен, например, такой феномен – пациент должен поверить в возможность своего излечения, чтобы терапевтический метод сработал. Это широко используется в практике эриксоновского гипноза и вообще гипнотерапии. Известна также критика психоанализа, основанная на том утверждении, что метод начинает работать только лишь после того как после многих часов терапии пациент, наконец, принимает интерпретацию аналитика как собственное представление о себе. Иными словами, каждая школа обладает специальными аргументами и приемами, убеждающими клиентов в своей эффективности – либо посредством веры в истинность, либо через иные верования. И это дает основания некоторым исследователям числить терапевтические практики в одном контексте с духовными. С другой стороны, каждый терапевт знает,  насколько непредсказуемым может быть ход мысли или переживания клиента, приводящий его, в конечном счете, к решению своей проблемы. И насколько далек от предлагаемой той или иной школой стандартной схемы объяснения. Т.е. в каждом частном случае срабатывает некая «внутренняя логика» клиента. В гештальт подходе такой неожиданный (по способу достижения) результат называют «творческим приспособлением». «Приспособлением» - т.е. понятным как результат; «творческим» - т.е. неожиданным, свежим способом достижения этого результата. Терапия, таким образом, работает как «наука и искусство», наука – с точки зрения предложения стандартной процедуры анализа и решения проблемы клиента; и искусство – с точки зрения неожиданного пути достижения результата.

Психическая каузальность неожиданна, но так же неожиданны базовые различения, дающие начало тем или иным терапевтическим направлениям. Сегодня уже никто не будет спорить, что каузальная схема, положенная в основу бихевиористических подходов и характеризующая их, не дает им никаких преимуществ по сравнению с другими направлениями и, прежде всего, с точки зрения их истинности. Истинность психологии еще может рассматриваться с позиций классической науки как «единственно верная» (пока не открыто другое), но субъективная феноменология, с которой прежде всего (а, может, и только лишь) имеет дело психотерапия, уже никак не вписывается в эту схему.По сути, разные терапевтические направления можно рассматривать как разные причинно-следственные срезы психических систем.

КОНСПЕКТ

Обобщение двух общих представлений – представления о различении система/окружающий мир (определение «системы») и представления о самореферентной системе (определение «самовоспроизводящейся системы» или «самовоспроизводящегося различения») приводит кформулировке нового «основного различения» супертеории (общей теории систем), т.е. новой парадигме. Суть этой смены парадигм, по Луману: замена «идентичностиидентичности и различия» на «различиеидентичности и различия». Резкость этой смены подчеркнута дополнительно резкостью смены логик – на место диалектики заступает функционализм (или полиаспектная логика), который не позволяет осуществить операцию плавного перехода от одной противоположности к другой (например, от понятия «идентичности» к понятию «различия»). С точки зрения функционального анализа каждое из этих понятий обозначает отдельную функциональную схему (функцию), приводящую к собственному результату. Идентичность ведет к консервации, запоминанию, повторению; различие – к смене, созданию, воссозданию. Повторение консервативно, оно ничего не добавляет к имеющейся структуре; воссоздание, напротив, приводит к «структурному дрейфу», поскольку по-определению всегда идет с небольшими изменениями.

• Для разработки теории самореферентных систем, включающей в себя теорию системы/окружающего мира, необходимо новое основное различие, т. е. новая парадигма. На его место напрашивается различие идентичности и различия, потому что самореференция может реализоваться в актуальных операциях системы лишь в том случае, если самость (будь она элементом, процессом или системой) может быть идентифицирована или отличена от иного благодаря себе самой. Если системы репродуцируются как самореферентные, то они должны справляться с различием идентичности и различия.Иными словами, основанием этого различия является репродукция. Это не теоретическая, а прежде всего, чисто практическая проблема.

Кто вникает, тот заметит, что речь идет о различииидентичности и различия, а не об идентичностиидентичности и различия. В этом месте последующие размышления уже отделяются от диалектической традиции.Одним из немногих авторов, доводящих современный функционализм до этой фундаментальной проблемы, является: Locker А. OntheOntologicalFoundationsoftheTheoryofSystems // UnityThroughDiversity: A FestschriftforLudwigvonBertalanffy / Ed. W. Gray, N. D. Rizzo. NewYork, 1973. Vol.1. P. 537—572. Однако Локкер соединяет в конечном итоге в принятой им точке зрения функционализм и диалектику: «В конечном итоге функциональность приводит к единению, например, идентичности и различия» (Р. 546). Я предпочитаю оставить диалектикам возможность объяснить, как следует понимать эту последнюю идентичность. Для функционалистской системной теории достаточно исходить из различий (каждый раз выбранных контингентно).

Различение в подходе Лумана следует рассматривать в одном ряду с такими терминами как представление, понятие, описание, форма, идентичность, обозначение, единство, обозначение и т.д. В каждой из названных логических форм (категорий?) присутствует различение. С другой стороны, если мы захотим детализировать понятие различения, в основании его мы обнаружим последовательно все вышеназванные логические формы. В этом проявляется тождественность мира и тавтологичность логики, когда речь идет об основополагающих понятиях. Так действует принцип самореференции, применительно к миру и теории, строящих сами себя (самовоспроизводящихся). Речь идет о многоосновности мира и описывающей его теории, благодаря чему теория несводима к какому-то одному основанию, причем разные основания взаимно обосновывают друг друга. Это, конечно, противоречит интенции классической науки, пытавшейся обоснование теории найти в каких-то фундаментальных основаниях мира – в реальности, которая есть «на самом деле» (это самое «есть на самом деле» – принцип онтологии как таковой). Отсюда следует – если не простота, то сложность. Вывод: в основе мира лежит комплексность, которая в самом общем виде представима как некая неопределенная реальность или, если угодно, материальность.

И никакой иной реальность быть не может. Даже, когда, как нам кажется, мы ее схватываем в эксперименте. В эксперименте мы схватываем лишь наше конкретное в данном случае представление о реальности, которая действительно в нем (представлении) присутствует, но лишь как некая неопределенность, интуитивная очевидность, данность. Ничего более доказательного, чем утверждение, что нечто «очевидно само по себе», в конечном счете, наука предложить не может. Очевидно также, что в микро-, равно как и в макромире, с определенного момента мы лишаемся и этой очевидности, как бы мы ни совершенствовали наши приборы. Следовательно, и очевидность теряет свою фундаментальнуюсилудоказательности.

Проблема познания в этой парадигме суть проблема повышения чувствительности, кардинальный сдвиг фокуса внимания с вопроса «что?», на вопрос «как?». Происходит демистификация онтологических статусов вещей – вещи перестают быть непроницаемыми «вещами в себе», «такими, как они есть сами по себе», но становятся вещами такими, какими их видит наблюдатель и какими он их конструирует.

• В общей теории систем эта вторая смена парадигмы провоцирует сдвиги, достойные внимания, — от интереса к дизайну и контролю к автономии и чувствительности в отношении окружающего мира, от планирования — к эволюции, от структурной к динамической стабильности.В парадигме целого и его частей следовало где-нибудь отвести место необъяснимым свойствам — будь то свойства целого (которое больше суммы своих частей), будь то свойства вершины иерархии, представляющей целое. Наоборот, в теории самореферентных систем все, относящееся к системе (в том числе все возможные вершины, границы, прибавочные стоимости и др.), включается в самопроизводство и посредством этого демистифицируется для наблюдателя(34).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Рассматривая разные терапевтические направления как разные причинно-следственные срезы психических систем, мы тем самым, приходим к общему представлению о терапии, характеризующемуся уже не просто сложностью, но комплексностью (возможностью сложности, сложностью сложностей, сложностностью). И в самом деле, разные терапевтические школы, сколь бы ни непримиримы они ни были, находятся в одном поле терапевтической практики, в отличие, скажем, от духовных практик, причем это поле или стыкуется, или прямо входит в состав современной системы Науки. В этом смысле общая психотерапевтическая теория уже существует. Терапевты разных направлений неплохо понимают друг друга, по крайней мере, на уровне основных понятий.

Более того, каждая теория по мере своего развития усложняется, изощряя технику наблюдения и включая свои интерпретации смежных теорий. Было бы интересно, более детально проследить эту динамику на примере психоанализа, который как общепризнано, сегодня далеко ушел от классической «кушетки» Фрейда. Происходит как бы взаимообогащение теорий. При этом теория в руках исследователей-терапевтов работает как инструмент наблюдения (если брать логическую часть) и как опыт переживания/чувствования (если брать часть практическую). Иными словами, чувствительность системы повышается, причем, как системы психической (конкретного человека – терапевта), так и системы социальной (психотерапии как социального института, формы общественной практики).

КОНСПЕКТ

Подготовкасмены парадигмы произошла в естественных науках.Ее формулировку дает целый ряд авторов, находящихся или близких к позициям философии конструктивизма.Среди них:Умберто Матурана и Франсиско Варелла, Грегори Бейтсон, Эрих Дрекслер, Эрнст Глазерфельд, Норберт Винер, Уильям Росс Эшби, Людвиг фон Берталанфи, Эдгар Морен, Гастон Башляр,Альфред Норт Уайтхед и другие. И тут, наверное, важно заметить, что ожидание эффекта отприменения этого подхода нацелено сегодня на сферу гуманитарных наук и, прежде всего, на стык гуманитарного и естественнонаучного знания в социологии и психологии.

• Очевидно, что оба сдвига были вызваны не социологией. Стимулирующим образом повлияли, прежде всего,термодинамика и биология в качестве теории организма, позднее — нейрофизиология, теория клетки и теория компьютера; далее, конечно, такие междисциплинарные композиции, как теория информации и кибернетика (34).

Новый подход оказался хорошо приспособлен для изучения сложных систем, основанных на короткоживущих элементах – как раз таких, какими являются психические и социальные системы. Дальнейшее развитие общей теории систем и общих социальных и психических теорий видится каксовместное взаимообогащающее действие, которое затем обратным ходом может вернуться к «естественнонаучной» сфере. И тут на первое место выходят такиебазовые представления как «радикальная темпорализация понятия элемента», «принуждение к автономии» и «способность к присоединению» и др.

• Надеюсь, что одним из важнейших результатов этого соединения с пользой для обеих сторон является радикальная темпорализация понятия элемента.Теория самосоздающихся аутопойетических систем может быть переведена в область систем действия лишь в том случае, если исходить из того, что элементы, из которых состоит система, не могут иметь длительности и, следовательно, должны непрерывно репродуцироваться благодаря самой системе этих элементов.Речь идет не о приспособлении и не об обмене веществ, а о своеобразном принуждении к автономии, возникающем из того, что система в любом, даже весьма благоприятном, окружающем мире просто прекратила бы свое существование, если бы моментальные элементы, ее составляющие, не обладали способностью к присоединению, т. е. смыслом, и не репродуцировались бы в качестве таковых (35).

КОММЕНТАРИИ К ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Базовые представления новой парадигмы оказались весьма органичны для терапии. Так, в гештальт подходе «радикальная темпорализация понятия элемента» формулируется как принцип «здесь и сейчас»; «принуждение к автономии» давно известно в биологии как принцип выживания, действующий также и в терапевтических подходах как базовый при исследовании представлений о страхе и агрессии в рамках создания «безопасного пространства» для клиента; «способность к присоединению»интерпретируется как принцип сохранения идентичности. Кстати, сложение двух принципов «принуждения к автономии» и «способности к присоединению» можно обозначить в терапии как «закон сохранения психической энергии» по аналогии с законом сохранения энергии в физике. В терапии это выглядит как переход состояния психической системы (отдельного человека или группы) в последовательно сменяющие друг друга формы (гештальты, - в гештальт подходе), каждая из которых не менее актуальна (активна), чем предыдущая. Самовоспроизводство без потери активности. Если же активность теряется («энергия уходит», как говорят терапевты), то следует поискать скрытые, латентные формы текущего состояния, в которых эта активность продолжена. «Психическую энергию», таким образом, можно определить как общий фон беспокойства системы, некий жизненный смысловой тонус, который всегда поддерживается на определенном уровне – так же, как и биологический тонус организма.

Обратным ходом можно предположить, что и физический закон сохранения энергии следует рассматривать не как закон сохранения чего-то непонятного (и в точности неизмеримого), названного «энергией», а как закон самовоспроизводства системы (в данном случае, физической системы), закон поддержания уровня ее внутреннего беспокойства. Отчасти современная идея «суперструн» в квантовой физике перекликается с этим взглядом.

Дата обновления: 11/05/11

© РПРИ Поддержка сайта Ромм Михаил Наумович